Неточные совпадения
— Ну, я очень рад. Вопрос решен! — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Однако как
глупеют люди в этом
положении, — сказал он Чирикову, когда Левин, растерянно поглядев на него, подвинулся к невесте.
— Тем хуже. Во всяком случае, я довольно наказан. Мое
положение, с этим вы, вероятно, согласитесь, самое
глупое. Вы мне написали: зачем уезжать? А я не могу и не хочу остаться. Завтра меня здесь не будет…
Помню тоже, что сам я был в чрезвычайно
глупом и недостойном
положении, потому что решительно не нашелся, что сказать, по милости этого нахала.
О, в каком
глупом и недостойном был я
положении, сам того не ведая!
— Да начать хоть с Хины, папа. Ну, скажи, пожалуйста, какое ей дело до меня? А между тем она является с своими двусмысленными улыбками к нам в дом, шепчет мне глупости, выворачивает глаза то на меня, то на Привалова. И
положение Привалова было самое
глупое, и мое тоже не лучше.
Залезть на дерево! Эта
глупая мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного
положения стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя за то, что не взял с собой спичек. Я мысленно дал себе слово на будущее время не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
Мысль потерять отца своего тягостно терзала его сердце, а
положение бедного больного, которое угадывал он из письма своей няни, ужасало его. Он воображал отца, оставленного в глухой деревне, на руках
глупой старухи и дворни, угрожаемого каким-то бедствием и угасающего без помощи в мучениях телесных и душевных. Владимир упрекал себя в преступном небрежении. Долго не получал он от отца писем и не подумал о нем осведомиться, полагая его в разъездах или хозяйственных заботах.
Я много думала над своим
положением, много плакала, не беспокоя, однако, вас своими слезами и находя, что вы ставите меня в роль, которая меня унижает в моих собственных глазах, решилась сказать вам: или перемените свое обращение со мною, и я стану беречь и любить вас, или оставьте меня в покое, потому что таким, каковы вы были со мною до этой поры, вы мне решительно противны, и я представляюсь себе ничтожною и
глупою».
Всем стало неловко, но неловкость
положения исправил грузинский князь, очень
глупый, но необыкновенно тонкий и искусный льстец и придворный, сидевший по другую сторону княгини Воронцовой. Он, как будто ничего не замечая, громким голосом стал рассказывать про похищение Хаджи-Муратом вдовы Ахмет-Хана Мехтулинского...
— Не хочет-с, не хочет сама себе помогать, продает свою свободу за кареты, за
положение, за прочие
глупые вещи. Раба! Всякий, кто дорожит чем-нибудь больше, чем свободой, — раб. Не все ли равно, женщина раба мужа, муж раб чинов и мест, вы рабы вашего либерализма, соболи, бобры — все равны!
Бегушев невольно усмехнулся.
Положение Долгова, впрочем, его тронуло. «Неряха этакой, без средств, с семьею и, вероятно,
глупой семьею; но как тут помочь? Дать ему денег на газету? Но это все равно, что их в печку бросить; они у него уплывут неизвестно куда и на что», — думал он и сказал вслух...
Всем вдруг сделалось весело, точно каждому для полноты жизни только и недоставало Ежа. Индюк торжествовал, что так ловко выпутался из неловкого
положения, когда Еж назвал его
глупым и засмеялся прямо в лицо.
— Август Тренк, — сказал, прихлопывая всех, Дюрок Галуэю, — я объясню, что случилось. Ваш товарищ, Джек Гаррисон, по прозвищу «Вас-ис-дас» и ваша любовница Этель Мейер должны понять мой намек или признать меня довольно
глупым, чтобы уметь выяснить
положение. Вы проиграли!
— После отхода поезда, с которым уехал мой купец, — говорил Бенни, — я, признаюсь, долго думал: зачем же этот человек взманивал меня, зачем он меня вез и что это такое он теперь сделал? Я ничего этого не мог себе разрешить и чувствовал только, что, вероятно, еще ни один революционер в мире не был поставлен в такое смешное,
глупое и досадное
положение, в какое поставлен был я. Я был жалок самому себе и самого себя ненавидел; но возвращаться не хотел. Меня словно что-то роковое неодолимо тянуло в Россию.
Если ему случалось быть с ровными себе, он был еще человек как следует, человек очень порядочный, во многих отношениях даже не
глупый человек; но как только случалось ему быть в обществе, где были люди хоть одним чином пониже его, там он был просто хоть из рук вон: молчал, и
положение его возбуждало жалость, тем более что он сам даже чувствовал, что мог бы провести время несравненно лучше.
Я возвратился домой, возмущенный донельзя. Леонид прав! Говорят, он добр; но что же из этого, когда он пьяница, и пьяница безобразный и
глупый. Вечером я поехал к Леониду, чтобы передать ему все, что видел, и застал его в любимом
положении, то есть лежащим на кушетке.
Кроме Любского, затеявшего у себя благородный спектакль, изображенного и выдержанного в совершенстве, кроме Волгина, грубого добряка, попадающего нечаянно в закулисный омут, вовсе ему чуждый и неизвестный, Волгина, который, по моему мнению, своим
положением забавнее всех других лиц, — в этой комедии есть характер, задуманный весьма счастливо и выполненный прекрасно: это Посошков, человек умный, страстный любитель театра, сочинитель и актер, чувствующий, понимающий искусство, и только потому смешной и даже
глупый, что ничего кроме искусства не видит и не понимает.
Ольге Михайловне припомнился ее двоюродный брат, офицер, веселый малый, который часто со смехом рассказывал ей, что когда ночью «супружница начинает пилить» его, то он обыкновенно берет подушку и, посвистывая, уходит к себе в кабинет, а жена остается в
глупом и смешном
положении.
Полицмейстер после моих сравнительно спокойных объяснений понял это, а сообразив вдобавок, что мы не подследственные и не высылаемые, а, наоборот, «возвращаемые», он и совсем махнул рукой. Женщинам нашли большую камеру, меня с спутником отвели в «подследственное». Не злой и не
глупый по натуре, тобольский полицмейстер был, в сущности, благодарен мне за спокойное разъяснение
положения, которое помешало ему сделать бесполезную и ненужную жестокость. Поэтому, провожая нас, он пожал мне руку и сказал...
Трудно даже предположить такое явление; но если бы оно случилось, то, чтобы сын этот не представлялся нам
глупым и забавным малым, нужно, чтобы он отрекся уж от всего, что его связывало с турками: — и от веры, и от национальности, и от круга родных и друзей, и от житейских выгод своего
положения.
Ничего нельзя представить
глупее такого
положения, и только с малолетства к нему приученные в состоянии переварить его.
А человек? — что это за ехидное создание такое! каких каверз он ни выдумал, чтоб его, пискаря, напрасною смертью погублять! И невода, и сети, и верши, и норота, и, наконец… уду! Кажется, что может быть
глупее уды? — Нитка, на нитке крючок, на крючке — червяк или муха надеты… Да и надеты-то как?… в самом, можно сказать, неестественном
положении! А между тем именно на уду всего больше пискарь и ловится!
Платонов. Сначала вы как будто благоволили ко мне, удостаивали меня своим благовниманием, а теперь и видеть меня не хотите! Я в одну комнату — вы в другую, я в сад — вы из сада, я начинаю говорить с вами, вы отнекиваетесь или говорите сухое, знойное «да» и уходите… Наши отношения превратились в какое-то недоумение… Виноват я? Противен? (Встает.) Вины я за собой никакой не чувствую. Потрудитесь сейчас же вывести меня из этого институтски-глупого
положения! Выносить его долее я не намерен!
Невыносимый человек! Этак мы до страшного суда с тобой, друг милый, проболтаем! Не взяла честью, силой возьму… Сегодня же! Пора уже обоим выйти из этого
глупого выжидательного
положения… Надоело… Возьму силой… Это кто идет? Глагольев… меня ищет…
Это
глупое, фальшивое
положение и эта неизвестность нагоняли на него досаду и хандру.
Вскоре и сам он заметил, что
положение его становится каким-то
глупым, неловким, неестественно-натянутым, и это стало то бесить, то сильно огорчать его.
Мои ноги, выделывая в воздухе какие-то необъяснимые словами антраша, тщетно старались найти опору. На лице, красном от гнева, помимо моей воли, сменяли друг друга неприятные и комические гримасы. Я действительно не умела ничего танцевать, кроме лезгинки, несмотря на все старания Люды обучить меня этому трудному искусству. Очевидно, Доуров знал это и умышленно ставил меня в
глупое и смешное
положение, — в отместку за брошенное ему в лицо оскорбление.
Муж Александры Ивановны в эту пору сделался особенно приязнен с Катериной Астафьевной, охотнее всех выслушивал ее неудовольствия на «
глупый характер» Ларисы и, действительно, сочувствовал
положению Подозерова.
— Вы уж слишком, Василий Иваныч! — заговорил Кузьмичев, и тут только его обыкновенно смешливые глаза обратились к Теркину с более искренним приветом. — Канючить я не люблю, но
положение мое из-за той
глупой истории с Перновским так покачнулось, что просто и не знаю, как быть.
— Болван! — процедил князь сквозь зубы, глядя ому вслед. — Удивительно, как противно иногда бывает видеть довольные физиономии.
Глупое, животное чувство и, должно быть, с голодухи… На чем я остановился? Ах, да, о службе… Жалованье получать мне было бы стыдно, а в сущности говоря, это глупо. Если взглянуть пошире, серьезно, то ведь и теперь я ем не свое. Не так ли? Но тут почему-то не стыдно… Привычка тут, что ли… или неуменье вдумываться в свое настоящее
положение… А
положение это, вероятно, ужасно!
Изменил как-то странно, сам того не желая: пришел домой ночью навеселе, хочется приласкать кого-нибудь, а жена в интересном
положении… а тут, чёрт ее побери, навстречу попадается дама, приехавшая погостить на три дня, бабенка пустая,
глупая, некрасивая.
В минуты гордости, когда он думал о своем
положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и
глупые, довольные и успокоенные своим
положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что-то для человечества», — говорил он себе в минуты гордости.
Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что высшим по
положению русским людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce, сделать искусное выпадение в prime [Четвертую, третью, первую.] и т. д., — дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с
глупою простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие.
Оно есть точно ключ, отпирающий всё, но только тогда, когда ключ этот просунут до замка. Признание этого
положения за изречение, невозможное к исполнению без сверхъестественной помощи, есть уничтожение всего учения. Каким же, как не невозможным, может представляться людям то учение, из которого вынуто основное, связующее всё
положение? Неверующим же оно даже прямо представляется
глупым и не может представиться иным.
И каждый, даже
глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное
положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге.